Война решила языковую проблему в Украине

Социологические данные показывают, что каждый второй уже готов согласиться на статус второго государственного для русского языка, лишь бы прекратить войну. При этом  антироссийские настроения в юго-восточных регионах Украины бьют все возможные и невозможные рекорды. Теперь самое главное, чтобы власть все не испортила.

«Донбасс будет свободно говорить на украинском и на русском языках», - пообещал Президент Петр Порошенко, комментируя предстоящую реформу Конституции. Бдительные защитники государственного языка незамедлительно обвинили президента в политике деукраинизации и, конечно же, тайном сговоре с Путиным. Даже  малейшее вмешательство в языковую сферу оборачивается в Украине политическим скандалом, а публичные дискуссии неизменно бесплодны и приводят исключительно к обвинениям в «зраде». Но эти бури в стаканах и раньше не волновали нормальных людей, а теперь – и подавно.

Непримиримая филология

Позиция защитников русского языка в общих чертах сводится к следующему. После обретения Украиной независимости русскоязычные граждане оказались в униженном положении, потому что монополия украинского языка в официальной сфере не соответствует реалиям де-факто двуязычной страны, а насильственная украинизация размывает идентичность русскоязычных.

Поэтому государственное двуязычие – вопрос не только восстановления справедливости, но и предотвращения ассимиляции.

Как ни странно, защитники украинского языка тоже чувствуют себя обороняющимся меньшинством. Неприкосновенный статус украинского языка рассматривается как фактор сохранения национальной идентичности, которая представляется им почему-то именно языкоцентричной. Поэтому несовпадение карты языков с национальными границами для них невыносимо.

Кроме того, монополия украинского языка в Украине – это восстановление исторической справедливости после веков дискриминации со стороны имперских властей. Вынужденный существовать в условиях административных ограничений (Валуевский циркуляр, Эмский указ и т.д.), украинский нуждается в дополнительной защите и реабилитации. Нынешнее двуязычие – печальный результат русификации, который надлежит исправить, в том числе – административными и законодательными средствами. Поэтому каждый раз, когда Кремль открыто требует придать русскому языку статус второго государственного, где-то в Галичине рождается ещё одна Ирина Фарион.

Если обе стороны стоят на позициях угнетённого меньшинства, об уступках и компромиссах не может быть и речи. Как можно отказаться от борьбы за второй государственный, если у миллионов вот-вот отберут право на родную речь? Как можно ослабить оборону, если нация ещё не изжила последствия колониализма и русификации? Оба лагеря заняли такие позиции, с которых нельзя ступить ни шагу назад, поэтому любые взаимодействия были обречены становиться лобовыми столкновениями.

Проблема, которой нет

Естественно, что на обыденном уровне языковая проблема практически не прощупывается. Да, успехи украинизации - не вымысел. Если в 1991-м на украинском обучались только 3% школьников Донецкой области, то в 2011-м таковых стало почти 50%. В целом по Украине число обучающихся на украинском возросло почти вдвое – с 49% до 82%.

Количество детей. которые обучались в школах на украинском d 1991-2012 гг.. Источник данных - statistika.in.ua

По данным открытой статистики, в 1994-м в семейном кругу общались на русском 33% граждан, на украинском – 37% и почти 30% - на обоих языках сразу. Но через 20 лет ситуация изменилась: украиноговорящих стало 47%, русскоговорящих – 37%, а число билингвов сократилось ровно вдвое.

Но, как показывают опросы, с дискриминацией в Украине не сталкиваются ни русские, ни украинцы. Если в 1994-м с фактами дискриминации русских сталкивались 8,6% граждан, то к 2012-му таковых осталось всего 3,7%. Число ущемлённых украинцев оставалось в пределах 6-8%.

Более того, языковой вопрос даже не входит в первую десятку проблем, волнующих украинцев. Даже когда в Украине не было войны, людей больше всего волновали безработица, коррупция, падение производства, рост цен и прочие «бытовые» проблемы, а вовсе не статус русского языка. Причём по поводу последнего не волновались ни на Западе, ни на Востоке страны.

Исследование социологической группы "Рейтинг" "Проблемы, волнующие граждан", июль 2013 года.

Сейчас же общественное мнение и вовсе тяготеет к компромиссу. Так, весной 2015-го за жесткую украинизацию выступал всего 21% граждан и ещё столько же – за второй государственный язык. А вот легитимизировать русский в русскоязычных регионах были согласны 52%. Даже на западе сторонников единственного госязыка и регионального двуязычия оказалось почти поровну. Но пока на политических трибунах разворачивались филологические баталии, на обыденном уровне сложился естественный компромисс. Русскоязычный юго-восток выучил украинский в объёме, необходимом для документооборота, а украиноязычный запад благодушно шёл на уступки русскоязычным туристам.

Впрочем, если введение второго государственного языка положит конец войне, почти 50% граждан готовы поддержать даже введение второго государственного языка. Только, к сожалению, это уже не поможет.

Пресс-конференция гендиректора  Киевского международного института социологии Владимира Паниотто и  Антона Грушецкого, завотделом КМИСа 20 июля 2015 года, УНИАН.

Язык как флаг

Языковой вопрос давно стал маркером политической идентичности и почти утратил своё собственно языковое содержание.

В нормальной ситуации, политические движения дифференциируются по оси «правые-левые». Но в постсоветской Украине сложилось иначе. После недолгого противостояния «коммунистов» и «демократов», политические силы стали почти неотличимы друг от друга. За два десятилетия (1994-2012) украинцы так и не смогли разобраться, кто они – правые, левые или центристы.

Существенные иделогические различия сохранялись только по нескольким вопросам: геополитический вектор, оценки некоторых исторических явлений и, конечно же, язык. Из программного бессилия украинской политики и откровенно антиукраинской российской пропаганды и родилась идея «конфликта востока и запада Украины», которая за полтора десятилетия прочно засела в головах миллионов. Огромную роль сыграли радикалы, которые работали «на зарплате» и формировали у обеих сторон чувство взаимной угрозы. Немногочисленные группы радикалов на юго-востоке отчаянно сопротивлялись мифическим «бандеровцам», а на западе - прилагали титанические усилия, чтобы не допустить к власти «донецких».

Поэтому любые вмешательства в языковую сферу воспринимались, как наступление враждебного лагеря. Закон Кивалова-Колесниченко был принят в штыки вовсе не потому, что жители Донбасса получили право писать заявление на отпуск по-русски. А потому, что ненавистный режим «донецких» перешёл в наступление и уже «срывает флаги с наших башен». И наоборот – отмена скандального закона в феврале 2014-го подогрела психоз на Донбассе не потому, что здесь не знают украинского, а потому что «бандеровцы» снова пытаются «поставить Донбасс на колени».

Выход есть

Карту регионального противостояния можно было разыгрывать бесконечно. Не было счастья, да несчастье помогло. Российская военная агрессия показала, что водораздел между «нашими» и «не нашими» проходит вовсе не по оси «восток-запад» и уж тем более не по признаку языка. Когда весной 2014-го вопрос о единстве страны встал ребром, оказалось, что мифического пророссийского юго-востока вообще не существует, а существует компания коллаборционистов и неадекватов, которую поддерживают группы вооруженных российских ФСБ-шников. Русскоязычные Днепропетровск, Запорожье, Николаев, Херсон и другие города однозначно выбрали Украину.

В то же время, русскоязычные жители южных и восточных регионов убедились, что угроза исходит вовсе не от «бандеровцев», а от северных соседей. Поэтому даже здесь антироссийские настроения достигли исторического максимума.

Оказалось, что львиная доля волонтёров и героев АТО говорит по-русски, а «западенцы» готовы принимать переселенцев из Крыма и Донбасса, как родных. Взаимные стереотипы стали рушиться, а старые противоречия – забываться. Когда Ирина Фарион обругала волонтёра Юрия Бирюкова за использование «языка оккупанта», над ней просто посмеялись, хотя – вспомните! – еще пару лет назад ее воспринимали всерьез и цитировали.

Похоже, сейчас Украина получила исторический шанс избавиться от языкового вопроса раз и навсегда.

Здесь возможны два пути.

Первый – власти должны оставить всё, как есть. Реального народного сопротивления украинизации не было и раньше, а теперь, на волне патриотических настроений, его не будет и подавно. С учётом приведённой выше статистики, украинизация идёт медленно, но неумолимо, даже при отсутствии административного давления.

Второй путь – предоставить принятие решения самим гражданам, проведя всеукраинский референдум о статусе русского языка. Кстати, подобные мысли уже звучали из уст президента. Судя по последним опросам, общество уже готово принять себя таким, каким оно есть. Поэтому русский вполне может получить статус регионального в русскоязычной части страны.

Но в ближайшие годы власти вряд ли решатся на такой шаг, побаиваясь протестов тех, кому не понравятся результаты референдума. Впрочем, спешить и некуда – пока судьба оккупированного Донбасса находится в подвешенном состоянии, о всеукраинском референдуме не может быть и речи. Впрочем, выжидание тоже не повредит – обществу нужно время, чтобы забыть языковые распри и принимать решение без оглядки на идеологические фантомы.

Максим Вихров